Филипп Якубчук
Архитектор, преподаватель Московской архитектурной школы МАРШ и руководитель исследовательских программ МАРШ лаб.
Архитектор, преподаватель Московской архитектурной школы МАРШ и руководитель исследовательских программ МАРШ лаб.
О важности исследований
Карты и картография пронизывают нашу жизнь. К примеру, карта мира есть в смартфоне каждого из нас. Благодаря этому прибору мы не только можем посмотреть карту любой местности в максимальной детализации и со всеми возможными объектами, но и определить свое местоположение на этой карте. Благодаря этому прибору у нас в кармане другие люди тоже имеют возможность отследить все наши перемещения, через мобильные сети и активность в интернете. Водители такси теперь не запоминают адрес — они ведут машину по навигатору. Довольно скоро благодаря геоинформационным системам машины станут беспилотными. В наше междисциплинарное время очень важно иметь базовые компетенции в картах и картографии, в геоинформационных системах. Таким компетенциям начинают обучают студентов даже в консервативных архитектурных вузах.
К сожалению, стратегия и решения по большим и даже градообразующим проектам в нашей стране обычно принимаются чиновниками на совершенно непонятных и скрытых основаниях. Власть имущие, кураторы больших программ не понимают, что местные исследования — это фундамент, необходимый для принятия решений. Наша общая проблема, что мы очень верим только во все твердое, в кирпич. И это неверие в исследование, конечно, тоже имеет свои основания, ведь очень легко обманывать, пользуясь незнанием и неграмотностью администрации. Например, был чудовищный случай, когда «Росатом» потерял огромные деньги, выделенные за какое-то исследование, которое, как оказалось, было просто скачано из интернета. Из-за этого незнания, некомпетентности, у нас пока не готовы платить какие-то серьезные деньги за информационные продукты. Всем кажется, что это воздух.
Чиновники анонсируют и проводят большие программы, но не подготавливают для них фундамент, не заказывают предварительные расчеты. Подход такой — давайте мы вольем тонны денег и бетона в случайное место, и жизнь там сама самозародится, люди появятся. Примеры подобного подхода к реализации больших строительных инициатив — это инновационные и бизнес-центры (Сколковский, Красноярский, Казанский), в которых сейчас мало что происходит. В Сколково построили до сих пор только часть зданий, много заброшенных фундаментов и пустырь. В Красноярский центр были вложены огромные деньги, он был построен в часе езды от города и сейчас в нем один резидент. Такая же ситуация в «Городе Мегаполис» в Казани, который находится в пятидесяти километрах от города.
Очень яркий пример — город Сочи. Все олимпийские объекты, в принципе, были построены для одного дня. Это напоминает как студент приглашает девушку на свидание, имея в распоряжении весьма ограниченную сумму денег. Вы что-то заказываете, и ты понимаешь, что потом будешь две недели есть гречку, но лишь бы сейчас не перекрыть этот лимит. В городе не были решены базовые инфраструктурные проблемы, начиная с проблемы городской канализации. И сейчас встала новая проблема — как приспособить эту гигантскую спортивную инфраструктуру под мирные, обычные функции. Над этим работает очень хорошее исследовательское «Бюро 23».
Сейчас, в условиях кризиса, негосударственные заказчики и девелоперы начинают считать деньги. От архитекторов они начинают требовать просчета экономики, хотя это в общем задача специалистов более широкого профиля. Начинают появляться специализированные компании, которые занимаются такими исследованиями, как упомянутое «Бюро 24». Вообще архитектурное планирование можно разделить по аналогии с компьютерными технологиями на софт и хард. Хард — это конкретный проект. Софт — это сценарии, исследования функций, движения, разработка стратегии. На примере двух своих исследований я покажу, как человек без специальных знаний и программного обеспечения, пользуясь доступными онлайн инструментами, может работать с геоинформационными открытыми данными для анализа и практического принятия решений.
К сожалению, стратегия и решения по большим и даже градообразующим проектам в нашей стране обычно принимаются чиновниками на совершенно непонятных и скрытых основаниях. Власть имущие, кураторы больших программ не понимают, что местные исследования — это фундамент, необходимый для принятия решений. Наша общая проблема, что мы очень верим только во все твердое, в кирпич. И это неверие в исследование, конечно, тоже имеет свои основания, ведь очень легко обманывать, пользуясь незнанием и неграмотностью администрации. Например, был чудовищный случай, когда «Росатом» потерял огромные деньги, выделенные за какое-то исследование, которое, как оказалось, было просто скачано из интернета. Из-за этого незнания, некомпетентности, у нас пока не готовы платить какие-то серьезные деньги за информационные продукты. Всем кажется, что это воздух.
Чиновники анонсируют и проводят большие программы, но не подготавливают для них фундамент, не заказывают предварительные расчеты. Подход такой — давайте мы вольем тонны денег и бетона в случайное место, и жизнь там сама самозародится, люди появятся. Примеры подобного подхода к реализации больших строительных инициатив — это инновационные и бизнес-центры (Сколковский, Красноярский, Казанский), в которых сейчас мало что происходит. В Сколково построили до сих пор только часть зданий, много заброшенных фундаментов и пустырь. В Красноярский центр были вложены огромные деньги, он был построен в часе езды от города и сейчас в нем один резидент. Такая же ситуация в «Городе Мегаполис» в Казани, который находится в пятидесяти километрах от города.
Очень яркий пример — город Сочи. Все олимпийские объекты, в принципе, были построены для одного дня. Это напоминает как студент приглашает девушку на свидание, имея в распоряжении весьма ограниченную сумму денег. Вы что-то заказываете, и ты понимаешь, что потом будешь две недели есть гречку, но лишь бы сейчас не перекрыть этот лимит. В городе не были решены базовые инфраструктурные проблемы, начиная с проблемы городской канализации. И сейчас встала новая проблема — как приспособить эту гигантскую спортивную инфраструктуру под мирные, обычные функции. Над этим работает очень хорошее исследовательское «Бюро 23».
Сейчас, в условиях кризиса, негосударственные заказчики и девелоперы начинают считать деньги. От архитекторов они начинают требовать просчета экономики, хотя это в общем задача специалистов более широкого профиля. Начинают появляться специализированные компании, которые занимаются такими исследованиями, как упомянутое «Бюро 24». Вообще архитектурное планирование можно разделить по аналогии с компьютерными технологиями на софт и хард. Хард — это конкретный проект. Софт — это сценарии, исследования функций, движения, разработка стратегии. На примере двух своих исследований я покажу, как человек без специальных знаний и программного обеспечения, пользуясь доступными онлайн инструментами, может работать с геоинформационными открытыми данными для анализа и практического принятия решений.
Исследование московских храмов
В Москве существует строительная программа, которая называется «200 храмов». За таким беспрецедентно масштабном строительством храмов не существует никакого исследования. Нет механизма принятия решений, как выбирается место, где будет построен храм, какого он будет размера. Все это определяется интуитивным волевым образом. Такой примитивный подход приводит к тому, что строится огромный храм там, где он не нужен. И потом возникает чахлая, маленькая община из 5-и человек, на которых ложится бремя его содержания. Единственным инструментом в руках кураторов программы «200 храмов» была карта с очерченными вокруг храмов радиусами пешеходной доступности. Поскольку на этой карте не были даже обозначены жилые районы, некоторые вновь построенные храмы оказались в промышленных зонах. Один храм построили на разворотном круге трамвайного депо.
Итак, карта — это аналитический инструмент. Если посмотреть на карту московских храмов, мы увидим большое скопление исторических городских церквей в центре и обширную зону периферии, на которой храмов гораздо меньше и они сельские и усадебные. Город вырос за семидесятилетний советский период, когда новых храмов не строилось. Плотность населения переместилась на периферию и сейчас происходит очевидный дисбаланс. Интересно, что данных о вместимости нигде не было. Мы изучали планы всех храмов, и считали, сколько прихожан там может поместиться по нормам. Мы установили, что в совокупности все храмы Москвы могут вместить 235 тысяч человек. Если исходить из того, что 3% населения Москвы регулярно посещают храмы, требуется вместимость порядка полумиллиона человек. Видно, что помимо вот очевидного дисбаланса по количеству есть ещё и дисбаланс по вместимости. Исторические храмы в центре все большие, городского типа, а периферийные были рассчитаны на небольшие сельские общины.
Мы проанализировали и создали карту популярности храмов. Для этого анализа мы использовали механический метод — смотрели статистику поисковых запросов в яндексе по названиям храмов. По популярности храмы можно разделить на три зоны. Самые популярные, конечно, те, что находятся в туристическом центре города и являются достопримечательностями. Вторая зона — это те исторические городские храмы, которые находятся в малонаселенном центре города, но вне туристической зоны. Они известны прихожанам и узким специалистам. И затем в третьей зоне мы опять видим пиковые значения по популярности. Это либо малоизвестные старые, либо только построенные храмы. Они точно не представляют интерес для туристов, их популярность в статистике поиска объясняется спросом по прямому назначению. Их ищут прихожане, которые живут в этих районах. Я оговорюсь, что мы вообще ищем в этих картах. Мы ищем две вещи — закономерности и аномалии. Закономерности — какие-то вещи о работе системы в целом. Аномалии — странные всплекси и дисбаланс. Таким простым образом мы можем выявить аномалии и дисбаланс в храмовой инфраструктуре, не выходя из дома. Нам не надо для этого вооружать блокнотами социологов и пускать их по городу.
Интересное начинается тогда, когда мы совмещаем эти слои — вместимость и популярность. После этого совмещения мы обозначили на карте две самые яркие аномалии. В первом случае это вместительный храм с очень низким рейтингом популярности. Во втором случае наоборот, меньший по вместимости, при этом очень популярный храм. Первый — новый Храм Живоначальной Троицы в Зябликово, являющий собой образей лужковского пламенеющего стиля. Очень большой, но с достаточно скромной относительно его размера вместимостью — 1350 человек. Он находится на видном месте, вблизи высоких домов, в районе с большой плотностью населения, при этом его мало кто ищет (182 запроса в месяц). И если приехать в воскресный день, когда должна быть пиковая нагрузка, в нем людей особенно нет. Второй — гораздо более скромный Храм архистратига Михаила в Тропареве вместимостью 330 человек, пользующийся большой популярностью, про него 1185 запросов в месяц. Это миссионерский центр, в котором служит известный православный миссионер и публицист Андрей Кураев. Теперь добавим к нашему исследованию еще один слой — карту плотности населения Москвы. При наложении мы видим территории с большой плотностью, на которых мало или нет храмов. Если наложить еще карту вновь спроектированных по программе храмов — мы увидим, что они никак не коррелируют, что нам лишний раз показывает, как принимаются решения.
Итак, карта — это аналитический инструмент. Если посмотреть на карту московских храмов, мы увидим большое скопление исторических городских церквей в центре и обширную зону периферии, на которой храмов гораздо меньше и они сельские и усадебные. Город вырос за семидесятилетний советский период, когда новых храмов не строилось. Плотность населения переместилась на периферию и сейчас происходит очевидный дисбаланс. Интересно, что данных о вместимости нигде не было. Мы изучали планы всех храмов, и считали, сколько прихожан там может поместиться по нормам. Мы установили, что в совокупности все храмы Москвы могут вместить 235 тысяч человек. Если исходить из того, что 3% населения Москвы регулярно посещают храмы, требуется вместимость порядка полумиллиона человек. Видно, что помимо вот очевидного дисбаланса по количеству есть ещё и дисбаланс по вместимости. Исторические храмы в центре все большие, городского типа, а периферийные были рассчитаны на небольшие сельские общины.
Мы проанализировали и создали карту популярности храмов. Для этого анализа мы использовали механический метод — смотрели статистику поисковых запросов в яндексе по названиям храмов. По популярности храмы можно разделить на три зоны. Самые популярные, конечно, те, что находятся в туристическом центре города и являются достопримечательностями. Вторая зона — это те исторические городские храмы, которые находятся в малонаселенном центре города, но вне туристической зоны. Они известны прихожанам и узким специалистам. И затем в третьей зоне мы опять видим пиковые значения по популярности. Это либо малоизвестные старые, либо только построенные храмы. Они точно не представляют интерес для туристов, их популярность в статистике поиска объясняется спросом по прямому назначению. Их ищут прихожане, которые живут в этих районах. Я оговорюсь, что мы вообще ищем в этих картах. Мы ищем две вещи — закономерности и аномалии. Закономерности — какие-то вещи о работе системы в целом. Аномалии — странные всплекси и дисбаланс. Таким простым образом мы можем выявить аномалии и дисбаланс в храмовой инфраструктуре, не выходя из дома. Нам не надо для этого вооружать блокнотами социологов и пускать их по городу.
Интересное начинается тогда, когда мы совмещаем эти слои — вместимость и популярность. После этого совмещения мы обозначили на карте две самые яркие аномалии. В первом случае это вместительный храм с очень низким рейтингом популярности. Во втором случае наоборот, меньший по вместимости, при этом очень популярный храм. Первый — новый Храм Живоначальной Троицы в Зябликово, являющий собой образей лужковского пламенеющего стиля. Очень большой, но с достаточно скромной относительно его размера вместимостью — 1350 человек. Он находится на видном месте, вблизи высоких домов, в районе с большой плотностью населения, при этом его мало кто ищет (182 запроса в месяц). И если приехать в воскресный день, когда должна быть пиковая нагрузка, в нем людей особенно нет. Второй — гораздо более скромный Храм архистратига Михаила в Тропареве вместимостью 330 человек, пользующийся большой популярностью, про него 1185 запросов в месяц. Это миссионерский центр, в котором служит известный православный миссионер и публицист Андрей Кураев. Теперь добавим к нашему исследованию еще один слой — карту плотности населения Москвы. При наложении мы видим территории с большой плотностью, на которых мало или нет храмов. Если наложить еще карту вновь спроектированных по программе храмов — мы увидим, что они никак не коррелируют, что нам лишний раз показывает, как принимаются решения.
Диаграммы и анализ данных
Любая аналитическая карта и диаграмма делается онлайн при помощи статистических инструментов google и яндекса. Из собранных по тем или иным фильтрам карт можно выгрузить таблицы данных и из них строить графики в Excel. Онлайн карты позволяют автоматически выстраивать радиусы локаций на основе их рейтингов по разным фильтрам. Забавно, что изначально мы собирались вручную отрисовывать эти радиусы в AutoCAD. Google, он нас спас.
Сделаем диаграмму, на которой по одной оси будем отсчитывать популярность и по другой — вместимость храмов. Храм Христа Спасителя настолько вместителен и популярен, что делает остальную статистику совершенно нечитаемой. Если его убрать, то из диаграммы становится ясно, что наибольшей популярностью пользуется храмы вместительностью от трехсот до девятисот человек. Значит, именно такие храмы наиболее удобны для формирования общины. Это то количество людей, при котором община достаточно устойчива, она большая и в то же время она не превышает тот размер, при котором люди перестают друг друга узнавать в лицо. По одному этому графику можно сделать большое исследование и понять почему так происходит и какие храмы нужно строить. Этот метод, конечно, применим к чему угодно — торговым центрам, барбершопам или фалафельным.
Построим график, на котором проанализируем, храмы какой вместимости строились в разное время. Оказывается, большинство современных храмов по вместимости меньше необходимого и не так эффективны, как храмы, строившиеся до революции. Это довольно странный тренд развития церковной архитектуры. Конструкции становятся более эффективными, но проектируемые и строящиеся храмы менее вместительные. Сообщества архитекторов, которые занимаются строительством храмов, смотрят назад, всегда ориентируются на старые образцы. В этих вкусовых спорах, что правильно и что нет, мы можем приводить такие вполне конкретные цифровые аргументы.
Мы предлагали современные проекты церковной архитектуры и адекватные решения, такие, как встройка храма во фронт улицы или в приходской комплекс, и нам отказывали. Люди, ответственные за строительство храмов, очень консервативны, они считают что подобные решения не соответствуют канону. Однако наше исследование показывает, что встроенных в здания и привязанных к красным линиям исторических городских храмов — множество. До революции храмы часто встраивали в различные учреждения. Большевики уничтожили все внешние признаки таких церквей, которые находились на фасадах, крышах обыкновенных, не отдельно стоящих зданий. Сейчас эти бывшие храмы нелегко опознать, а их было очень много в Москве, и восстановление и строительство новых храмов такой типологии значительно бы упростило и удешевило программу. Наше исследование могло и должно было бы быть применено на практике. Но, к сожалению, нам не хватило, наверное, каких-то организаторских талантов для того, чтобы донести его до кураторов программы «200 храмов».
Сделаем диаграмму, на которой по одной оси будем отсчитывать популярность и по другой — вместимость храмов. Храм Христа Спасителя настолько вместителен и популярен, что делает остальную статистику совершенно нечитаемой. Если его убрать, то из диаграммы становится ясно, что наибольшей популярностью пользуется храмы вместительностью от трехсот до девятисот человек. Значит, именно такие храмы наиболее удобны для формирования общины. Это то количество людей, при котором община достаточно устойчива, она большая и в то же время она не превышает тот размер, при котором люди перестают друг друга узнавать в лицо. По одному этому графику можно сделать большое исследование и понять почему так происходит и какие храмы нужно строить. Этот метод, конечно, применим к чему угодно — торговым центрам, барбершопам или фалафельным.
Построим график, на котором проанализируем, храмы какой вместимости строились в разное время. Оказывается, большинство современных храмов по вместимости меньше необходимого и не так эффективны, как храмы, строившиеся до революции. Это довольно странный тренд развития церковной архитектуры. Конструкции становятся более эффективными, но проектируемые и строящиеся храмы менее вместительные. Сообщества архитекторов, которые занимаются строительством храмов, смотрят назад, всегда ориентируются на старые образцы. В этих вкусовых спорах, что правильно и что нет, мы можем приводить такие вполне конкретные цифровые аргументы.
Мы предлагали современные проекты церковной архитектуры и адекватные решения, такие, как встройка храма во фронт улицы или в приходской комплекс, и нам отказывали. Люди, ответственные за строительство храмов, очень консервативны, они считают что подобные решения не соответствуют канону. Однако наше исследование показывает, что встроенных в здания и привязанных к красным линиям исторических городских храмов — множество. До революции храмы часто встраивали в различные учреждения. Большевики уничтожили все внешние признаки таких церквей, которые находились на фасадах, крышах обыкновенных, не отдельно стоящих зданий. Сейчас эти бывшие храмы нелегко опознать, а их было очень много в Москве, и восстановление и строительство новых храмов такой типологии значительно бы упростило и удешевило программу. Наше исследование могло и должно было бы быть применено на практике. Но, к сожалению, нам не хватило, наверное, каких-то организаторских талантов для того, чтобы донести его до кураторов программы «200 храмов».
Исследование и фестиваль в городе Сатка
Другое картографическое исследование нам удалось применить на практике. Сидя в Москве мы сделали исследование по городу Сатка, небольшому татарстанскому городку с населением 40 тысяч человек. Таких городков в Татарстане довольно много. Специфика города Сатка в том, что он расположен на краю огромного Карагайского карьера, там добывают магнезит. Это карьер глубиной четыреста метров, длинной почти полтора километра и разделяет город на две части — Старый город и Новый город. Запрос от администрации звучал так — сделайте нам карту достопримечательностей города. Мы ответили — зачем вам карта, на которой все точки будут выглядеть одинаково? Будет абсолютно непонятно, какие из них действительно нужны и могут послужить опорами для развития города, а какие абсолютно бесперспективные и неинтересные, но при этом считаются достопримечательностями.
Особенность исследования в том, что мы его делали вместе с ребятами из города, связавшись с ними через социальные сети. Нам была нужна местная референтная группа для оценки адекватности нашей работы. Мы работали совместно в google картах. Для начала мы попросили девушку из города пройти по всем улицам, что отмечены на панорамных видах карт google и отметить всех пешеходов, которых она заметит. Таким образом мы создали очень приблизительную карту плотности населения, дающую общее представление. Самая большая пешеходная активность сосредоточена всего лишь на двух основных улицах, Солнечной и Пролетарской. Вся жизнь, все магазины сосредоточены только на них.
Затем мы сделали другую тепловую карту. Это места, которые чаще всего попадают на фотографии, по которым сделаны геопривязки. Самая активная пешеходная часть в Новом городе, на этих двух улицах, и там много фотографируют. Но еще больше снимают Старый город. Все хрестоматийные виды Сатки сосредоточены в Старом городе. Когда люди фотографируют на улице? Очевидно, когда они не идут куда-то целенаправленно, а никуда не спешат, гуляют, получают удовольствие. Мы можем сделать предположение, что внутри квартала, коорый фотографируют больше других, пролегает какой-то пешеходный маршрут.
Отметим, что для любого картографического исследования мы применяем много разных карт и диаграмм, много оптик. Это как снайперский прицел, в котором есть ночное виденье, есть тепловизор, и еще что-то. Каждая из оптик имеет свое ограничение. Мы можем эти оптики придумывать самостоятельно. Мы их совмещаем и они вместе могут друг друга доказать или опровергнуть.
Итак, наш следующий картографический слой для исследования Сатки — схема распределения разных функций в городе, показанная окружностями с разными диаметрами. В эту схему входят и достопримечательности, поэтому, например, точка стоит посреди карьера. На схеме видно, что новый район функционально очень беден. Розничная торговля в основном расположена в самых пешеходных местах, которые мы определили при помощи предыдущих двух схем. Мы расспросили нашу референтную группу и выяснили, что местные называют район двух самых пешеходных улиц «дорогой жизни». Стало ясно, что если что-то делать и благоустраивать, то именно там.
Мы попросили наших референтов опознать места, в которых чаще всего фотографируют — их неофоциальные внутригородские названия. Затем мы составили рейтинг десяти самых популярных по количеству фотографий локаций и посмотрели по ним статистику поисковых запросов (в статистике яндекс можно поставить фильтр — поиск только внутри определенного района или города). Мы обнаружили, что максимальное количество упоминаний о локации, которую местные люди называют просто «Парк». На карте это совершенно пустое место, которое человек несведущий принял бы за просто за лес. Без такого небольшого исследования, которые мы уже провели, никто и никогда бы не подумал, что это такое важное, ключевое для города место. Позже мы еще дополнительно провели собственные опросы про это место и наше предположение подтвердилось. Это бывший городской парк, который зарос и не существует уже два поколения людей. Его построили когда-то жители, работающие на градообразующем предприятии по добыче. Поскольку местные жители строили и сажали этот парк своими руками, он сохранился в памяти. Люди в сети и в социальных опросах постоянно говорят — «парк», «верните нам парк». Именно заброшенный парк соединяет два самых обжитых места — «Дорогу жизни» в новой части города и пешеходный квартал в старой. Таким образом оказалось, что большой пешеходный маршрут проходит через лес.
Сопоставим карты популярности локаций по интернет-запросам приезжих и местных жителей, что позволяют нам фильтры яндекс-статистики. Приезжие спрашивают поисковые системы в основном о Новом городе и об одном месте в Старом городе, которое называется «Лагуна». «Лагуна» — это местный аквапарк, безумный, с сумасшедшими скульптурами. Местные туда не ходят, они говорят: «Это какая-то гадость и пошлость», а люди, которые в Сатке ни разу до этого не были, приезжают на один раз и уезжают. Это создает трафик. Люди приезжают, разочаровываются и уезжают. Этот аквапарк эксплуатирует абсолютно неизвестную приезжим красоту Старого города и постепенно его разъедает. Это, с одной стороны — точка притяжения в Старом городе, с другой стороны — его язва. Беда еще и в том, что местный бизнес выкупает старые дома вокруг аквапарка, переделывает их, ломает. Как с этим быть непонятно.
В итоге для нашей перспективной «карты достопримечательностей» мы выбрали четыре ключевых места. Выбрали вместе с местными жителями, администрацией, для этого специально приехали в город. Первое — пустая поляна, на которой люди надолго не задерживаются, но много фотографируют панорамы Старого города. Мы решили снабдить ее еще какой-то достопримечательностью, которая людей могла бы задержать там подольше. Остальные три точки мы расположили в Новом городе на «дороге жизни», которая соединяет тусовочные места. Первое находится во дворах, второе у проходной арки и третье вблизи ДК Магнезит. По результатам нашей исследовательской работы мы устроили фестиваль малых архитектурных форм. Собрали все местные компании, сделали рекламную компанию, объявили, как могли, через социальные сети. Мы ехали в город на автобусе и боялись, что нас никто не встретит — нас встретили пятьдесят человек и с ними мы провели огненные десять дней, за которые спроектировали, построили и еще отпраздновали эти четыре объекта.
На поляне в Старом городе мы построили ландшафтный объект, большую лавку под названием «Уральская горка». Постоянно много людей там нет, но место стало пользоваться большей популярностью и люди там стали задерживаться подольше. Это точка стала популярной, например, для свадебных съемок. Во второй нашей точке, во двор, мы сделали площадку для вхрослых. В этом дворе тусовались алкоголики и в общем-то это были первые и единственные люди, кто нас там встретил. Где есть алкоголики, там больше никого нет. Мы сказали — построим здесь взрослую площадку с мангалом. Мы сделали столы высокими, чтобы люди в невменяемом состоянии не смогли долго праздновать. Таким образом мы отфильтровали ненужную аудиторию и люди там стали проводить соседские мероприятия и праздники. В третьей локации, возле проходной арки, где вешают рекламу, мы сделали галерею для местного фотосообщества, реализовали их давнюю затею. Создали вместе с ними выставочное пространство. И наконец на пустыре вблизи культурного центра «Магнезит» сделали просто сад камней, в котором теперь по выходным сидят люди, в будни собираются мамочки с детьми.
Мы получили много неожиданных эффектов. Например, в городе появился первый кофе на вынос. Потому что там, где ребята работали, а у нас были ребята из разных городов, они все время спрашивали кофе на вынос, сориентировав таким образом этих предпринимателей. Оказалось, что даже в таком маленьком городе и даже среди активных людей горизонтальные связи не очень хорошо развиты. 60% участников фестиваля из Сатки познакомились с двумя и более новыми людьми из своего города. Такого рода исследования и фестивали — это реальный инструмент образования, укрепления местного сообщества.
Особенность исследования в том, что мы его делали вместе с ребятами из города, связавшись с ними через социальные сети. Нам была нужна местная референтная группа для оценки адекватности нашей работы. Мы работали совместно в google картах. Для начала мы попросили девушку из города пройти по всем улицам, что отмечены на панорамных видах карт google и отметить всех пешеходов, которых она заметит. Таким образом мы создали очень приблизительную карту плотности населения, дающую общее представление. Самая большая пешеходная активность сосредоточена всего лишь на двух основных улицах, Солнечной и Пролетарской. Вся жизнь, все магазины сосредоточены только на них.
Затем мы сделали другую тепловую карту. Это места, которые чаще всего попадают на фотографии, по которым сделаны геопривязки. Самая активная пешеходная часть в Новом городе, на этих двух улицах, и там много фотографируют. Но еще больше снимают Старый город. Все хрестоматийные виды Сатки сосредоточены в Старом городе. Когда люди фотографируют на улице? Очевидно, когда они не идут куда-то целенаправленно, а никуда не спешат, гуляют, получают удовольствие. Мы можем сделать предположение, что внутри квартала, коорый фотографируют больше других, пролегает какой-то пешеходный маршрут.
Отметим, что для любого картографического исследования мы применяем много разных карт и диаграмм, много оптик. Это как снайперский прицел, в котором есть ночное виденье, есть тепловизор, и еще что-то. Каждая из оптик имеет свое ограничение. Мы можем эти оптики придумывать самостоятельно. Мы их совмещаем и они вместе могут друг друга доказать или опровергнуть.
Итак, наш следующий картографический слой для исследования Сатки — схема распределения разных функций в городе, показанная окружностями с разными диаметрами. В эту схему входят и достопримечательности, поэтому, например, точка стоит посреди карьера. На схеме видно, что новый район функционально очень беден. Розничная торговля в основном расположена в самых пешеходных местах, которые мы определили при помощи предыдущих двух схем. Мы расспросили нашу референтную группу и выяснили, что местные называют район двух самых пешеходных улиц «дорогой жизни». Стало ясно, что если что-то делать и благоустраивать, то именно там.
Мы попросили наших референтов опознать места, в которых чаще всего фотографируют — их неофоциальные внутригородские названия. Затем мы составили рейтинг десяти самых популярных по количеству фотографий локаций и посмотрели по ним статистику поисковых запросов (в статистике яндекс можно поставить фильтр — поиск только внутри определенного района или города). Мы обнаружили, что максимальное количество упоминаний о локации, которую местные люди называют просто «Парк». На карте это совершенно пустое место, которое человек несведущий принял бы за просто за лес. Без такого небольшого исследования, которые мы уже провели, никто и никогда бы не подумал, что это такое важное, ключевое для города место. Позже мы еще дополнительно провели собственные опросы про это место и наше предположение подтвердилось. Это бывший городской парк, который зарос и не существует уже два поколения людей. Его построили когда-то жители, работающие на градообразующем предприятии по добыче. Поскольку местные жители строили и сажали этот парк своими руками, он сохранился в памяти. Люди в сети и в социальных опросах постоянно говорят — «парк», «верните нам парк». Именно заброшенный парк соединяет два самых обжитых места — «Дорогу жизни» в новой части города и пешеходный квартал в старой. Таким образом оказалось, что большой пешеходный маршрут проходит через лес.
Сопоставим карты популярности локаций по интернет-запросам приезжих и местных жителей, что позволяют нам фильтры яндекс-статистики. Приезжие спрашивают поисковые системы в основном о Новом городе и об одном месте в Старом городе, которое называется «Лагуна». «Лагуна» — это местный аквапарк, безумный, с сумасшедшими скульптурами. Местные туда не ходят, они говорят: «Это какая-то гадость и пошлость», а люди, которые в Сатке ни разу до этого не были, приезжают на один раз и уезжают. Это создает трафик. Люди приезжают, разочаровываются и уезжают. Этот аквапарк эксплуатирует абсолютно неизвестную приезжим красоту Старого города и постепенно его разъедает. Это, с одной стороны — точка притяжения в Старом городе, с другой стороны — его язва. Беда еще и в том, что местный бизнес выкупает старые дома вокруг аквапарка, переделывает их, ломает. Как с этим быть непонятно.
В итоге для нашей перспективной «карты достопримечательностей» мы выбрали четыре ключевых места. Выбрали вместе с местными жителями, администрацией, для этого специально приехали в город. Первое — пустая поляна, на которой люди надолго не задерживаются, но много фотографируют панорамы Старого города. Мы решили снабдить ее еще какой-то достопримечательностью, которая людей могла бы задержать там подольше. Остальные три точки мы расположили в Новом городе на «дороге жизни», которая соединяет тусовочные места. Первое находится во дворах, второе у проходной арки и третье вблизи ДК Магнезит. По результатам нашей исследовательской работы мы устроили фестиваль малых архитектурных форм. Собрали все местные компании, сделали рекламную компанию, объявили, как могли, через социальные сети. Мы ехали в город на автобусе и боялись, что нас никто не встретит — нас встретили пятьдесят человек и с ними мы провели огненные десять дней, за которые спроектировали, построили и еще отпраздновали эти четыре объекта.
На поляне в Старом городе мы построили ландшафтный объект, большую лавку под названием «Уральская горка». Постоянно много людей там нет, но место стало пользоваться большей популярностью и люди там стали задерживаться подольше. Это точка стала популярной, например, для свадебных съемок. Во второй нашей точке, во двор, мы сделали площадку для вхрослых. В этом дворе тусовались алкоголики и в общем-то это были первые и единственные люди, кто нас там встретил. Где есть алкоголики, там больше никого нет. Мы сказали — построим здесь взрослую площадку с мангалом. Мы сделали столы высокими, чтобы люди в невменяемом состоянии не смогли долго праздновать. Таким образом мы отфильтровали ненужную аудиторию и люди там стали проводить соседские мероприятия и праздники. В третьей локации, возле проходной арки, где вешают рекламу, мы сделали галерею для местного фотосообщества, реализовали их давнюю затею. Создали вместе с ними выставочное пространство. И наконец на пустыре вблизи культурного центра «Магнезит» сделали просто сад камней, в котором теперь по выходным сидят люди, в будни собираются мамочки с детьми.
Мы получили много неожиданных эффектов. Например, в городе появился первый кофе на вынос. Потому что там, где ребята работали, а у нас были ребята из разных городов, они все время спрашивали кофе на вынос, сориентировав таким образом этих предпринимателей. Оказалось, что даже в таком маленьком городе и даже среди активных людей горизонтальные связи не очень хорошо развиты. 60% участников фестиваля из Сатки познакомились с двумя и более новыми людьми из своего города. Такого рода исследования и фестивали — это реальный инструмент образования, укрепления местного сообщества.