Типология торговых пространств

Сервисное моделирование — это в первую очередь описание всех процессов, происходящих в общественных пространствах разной типологии, с тем, чтобы учесть эти процессы при проектировании. И во вторую — сервисное ориентирование, то есть процесс организации городского пространства таким образом, чтобы в нём максимально беспрепятственно и эффективно происходило взаимодействие экономических агентов. Торговая улица, рыночная площадь, парк, транспортный узел или бывший пустырь, который был преобразован в культурный центр — все эти пространства служат такому взаимодействию.

Для того, чтобы разобраться, как в общественных пространствах организованы экономические отношения, необходимо понимать, как сложилась их современная форма в западно-европейской культуре.

В городе традиционно сосредоточены политико-административные и культурные функции. Горожане в массе своей взаимодействуют на уровне экономики, обслуживая друг друга. Общественные городские пространства с римских времен отвечали либо церемониальным, либо торговым функциям. Классическая форма такого пространства — форум и и располагающийся на нем рынок, либо агора, на которой решались политические вопросы. В период тёмного средневековья, когда в Европе было мало городских структур, важную роль приобрели площади, на которых устраивались регулярные ярмарки. Постепенно сезонная церемониальная ярмарка вышла за очерченные светскими и религиозными властями рамки, выплеснулась на улицы. С регулярной ярмарки начинается развитие современной экономики. Социолог Ричард Сеннет в своей книге «Плоть и камень» рассказывает, как шел этот процесс изменения экономических и бытовых практик в средневековых городах и как эти изменения влияли на представления о государстве и общественном устройстве. В период начала высокого средневековья, в 9–12 век, ярмарка уже перестаёт подчиняться как христианской логике, так и светским и религиозным законам, превращаясь в рынок. (Р. Сеннет приводит слова главы доминиканского ордена Гумберта Романского о нравственном падении, происходящем на рынках, которые могут работать по воскресеньям, организовываться на кладбищах и других освященных местах). Ее эволюция сильно меняет облик средневековых городов. Начинают возникать ремесленные профессии, гильдии, и в городской среде проявляется процесс их взаимодействия. Появляются витрины, совмещённые с производством прилавки, магазины. Ремесленник или торговец производит товар и торгует там же, где и живет.

В 19-ом веке начинает оформляться торговое городское пространство, похожее на то, каким мы его знаем сейчас. Обычные торговые городские улицы начинают превращаться в нечто обособленное со своими внутренними нормами и неписанными правилами поведения. И одновременно с этим торговые улицы и площади приобретают новую уникальную архитектурную форму, накрываются светопрозрачными перекрытиями и превращаются в пассажи. Один из первых европейских пассажей — римский пассаж имени Виктора Эммануила, построенный архитектором Джузеппе Менгони в 1865-ом году. Сам архитектор во время строительства этого сооружения упал с лесов и погиб.

Общественное торговое пространство эволюционирует таким образом от регулярной ярмарки к торговому пассажу и в дальнейшем к универсальному магазину, торговому центру. Торговый центр по своей структуре, планировке и архитектурному подходу упрощенно повторяет функционал городской среды. Для России с конца 90-х и все 2000-е годы, торговый центр был, по сути, также центром культуры и рекреации горожан. В последние годы эта ситуация меняется и похожим функционалом обогащаются и другие городские общественные территории — парки, площади, пешеходные улицы. Общественные пространства производят многообразные общественные блага - мобильность, культуру и досуг, социальный капитал, комфорт и здоровый образ жизни, новые бытовые практики.

Все эти блага улучшают основные экономические характеристики торговых пространств. Чем лучше мобильность горожан, чем более развита транспортная инфраструктура — тем больше экономических итераций люди могут совершить за определенный промежуток времени. Чем больше доступа к культуре и досугу — тем больше возможностей для сервисно-ориентированного бизнеса, и соответственно для заработка и потребления. Экономика услуг вокруг культуры формирует спрос на малое и среднее предпринимательство. Стиль жизни и бытовые практики людей также меняются в зависимости от типологии торгового пространства. В любом южном городе жизнь проходит на улицах и площадях, в северных городах большое значение имеют закрытые пространства.

Методология сервисного моделирования

Метафора — это ключевой инструмент описания способов сожительства в городе. В разные эпохи люди, организовывая сожительство в компактных городских условиях, применяли ту или иную метафору. Например, в эллинистическую эпоху город сравнивали с гармоничным человеческим телом. В древнем Риме превалирующим был научный, геометрический взгляд. Сотни римских городов были построены с использованием абсолютной геометрии. Стремление к идеалу породило отвлечённый от реальности, утопичный взгляд на существование в городе, ярким примером такого подхода может служить французская архитектура времен абсолютизма, Версаль. Наконец, в двадцатом веке господствовал функционалистский подход, метафора социального порядка.

Все модернистские районы, в том числе советские спальные микрорайоны, спланированы по четкому расчету. На определенное количество жителей просчитывается соответствующее количество объектов инфраструктуры, таких как универмаги, школы, детские сады, рассчитываются расстояния между ними и планируются способы передвижения людей. Таким образом проектируется усредненный жизненный сценарий. Стремление просчитать все социально-демографические, экономические и культурные параметры не оставляет людям иных вариантов жизни в городе, кроме предписанных проектировщиками. Любые формы девиантного по отношению к этому сценарию поведения не принимаются в расчет. Основная методическая проблема такого подхода — пренебрежение изменчивостью жизненного уклада.

Облик общественных пространств зависит от интересов и взаимодействия групп внутри проекта. У разных групп могут быть различные интересы, подходы, представления о пользе и об общественных благах. Разные интересы и понимание могут быть у государства, экспертов, местного сообщества и отдельных частных собственников. Каждый участник проектирования видит его по своему. Во всех похожих случаях у государства как заказчика изначально есть свое представление о проекте, при том, что отсутствует общий анализ местной специфики, понимание того, что из себя представляет среда и жизненный уклад. К сожалению, государственный заказчик чаще всего категорически не хочет принимать во внимание то, как проект может изменить поведенческие практики людей. Пример подобного волюнтаристского подхода — история локального масштаба, проект благоустройства парка «Красногвардейские пруды» в Москве, который разработало архитектурное бюро Wowhaus. К нему присоединили территорию бульваров, тем самым увеличив парковую территорию. При этом в расчет не принимали ни то, что бульвар отрезан дорогой, ни то, что бульвар — это другая типология. Дирекция парка заказала концепцию, согласно которой необходимо построить ресторан на 240 мест, кафе на 150, студию для детских занятий, воркаут, натуральную детскую площадку с водой и песком. На все это администрацией выделяются деньги. Но бульвар совмещен с дворами, то есть для большей части посетителей будущая территория парка является их приватной жилой зоной. Вряд ли кто-то из них будет рад появлению в десяти метрах от своего подъезда ресторана на 240 мест с парковкой. К несчастью, такие очевидные промахи в создании общественных пространств продолжают происходить и довольно часто встречаются в нашей практике.

Перед исследователем стоит задача соблюсти баланс интересов всех участников процесса проектирования и осуществить «перевод» с языка данных и наблюдений в язык проектирования и отчетности.

Коротко опишем три основных инструмента, имеющиеся в распоряжении исследователя и проектировщика общественных пространств. Базовый инструмент — это классическое анкетирование. Опрос позволяет получать измеримые показатели и делать долгосрочные прогнозы, делать многоуровневый анализ и представлять, как пространство будет развиваться в будущем. Минусы этого метода заключаются в том, что он уходит от уровня индивидуального опыта, индивидуальных мотиваций и переживаний. Таким образом на конкретной территории можно собрать определенный усредненный массив данных, корреляций и факторов, который будет зависеть от выбранных нами вопросов.

Другой инструмент это фокус-группы и глубинные интервью. Он дает возможность изучения личного опыта, поведенческих и мотивационных паттернов людей. Понятно, что такой личный опыт нерелевантен общему, и что при опросе фокус-групп существует воздействие группы на мнение респондента. Необходимо грамотно сочетать такую работу с респондентами и массовое анкетирование, проводить качественные исследования для коррекции параметров количественных исследований. Стоит также отметить набирающие популярность способы анализа данных социальных сетей, трекинга мобильных телефонов и других типов больших данных, являющихся фактическим свидетельством повседневности горожан.

Наконец, третий инструмент, очень популярный сейчас, это вовлечение населения в проектирование. Он позволяет оперативно решить те проблемы, на которые уходят месяцы при пассивном изучении. Плюсы такой работы с местным населением — это прежде всего отсутствие преграды объектно-субъектных отношений, информационный и мотивирующий эффект. Привлекая людей к проектированию, мы получаем обратную связь. Люди, которые регулярно посещают проектные семинары, глубже погружаются в процесс и улучшают свою компетентность, понимание, в сравнении с теми, кто один раз участвует в фокус-группе. Кроме того, проектное сотрудничество с местным сообществом позволяет выявить подводные камни, благодаря длительности процесса во времени. Минусы — это отсутствие каких-либо измеримых показателей, акционистский характер этого инструмента. Невозможно применять полученный таким образом опыт где бы то ни было ещё, потому что он исключительно локального характера. Подобное разделение ответственности за принятие решения с местным сообществом очень напоминает демократические процессы, которые происходили в античных полисах. Все эти инструменты лучше всего работают, когда используются вместе.

При проектировании концепции развития общественных пространств нам необходимо учитывать, какие изменения последуют в перспективе. Этот анализ необходим на всех уровнях, начиная с самого общего. Макроуровень — это анализ экономических данных и демографической статистики, который позволяет оценить общую картину, нехватку тех или иных функций и то, каким образом предлагаемые территориальные изменения могут иметь долгосрочный эффект для всего региона. На следующем, локальном уровне, мы анализируем, каким образом конкретные изменения двора, появление парка или благоустройство набережной меняет культурные, потребительские и прочие практики горожан. Наконец, нижний, индивидуальный уровень анализа — это уровень телесного опыта. Каким образом то или иное изменение привносит в жизнь индивида новую практику. Например, появление беговой инфраструктуры может мотивировать вас начать заниматься бегом. Удобные велодорожки могут заставить вас пересесть на велосипед для того, чтобы добираться до работы. Мы должны понимать каким образом связаны эти три уровня, как описывать и закладывать эти связи на уровне проектирования.

Пример связи этих трех уровней я могу привести на опыте нашей работы над Олимпийским парком в Сочи. Там изначально были огромные вложения в развитие парка, параллельно развиваются территории Красной Поляны и сопутствующая спортивная инфраструктура. Можно прогнозировать рост туристического потока. Поскольку расположение и характеристики отдельно взятых территорий разные, на этом уровне мы должны позаботиться о балансе инвестиций. Это анализ ситуации на макроуровне. На локальном уровне изменения проявляются по другому. Сильно увеличился приток туристов, зимой в Сочи стали ехать в том числе и те, кто никогда не обладал практикой посещения горнолыжных курортов. И поэтому, несмотря на развитый горнолыжный курортный сервис в горах, в городе не хватает недорогого сервиса для семейного отдыха. И на индивидуальном уровне — люди начинают больше экономить, не пользуются какими-то сервисами, услугами, потому что это просто не входит в их повседневную бытовую практику. Это положение вещей вносит изменения в жизнь местных жителей, которые включены в туристические экономические процессы. Отели начинают демпинговать, чтобы продавать более дешёвое жилье и повышать свою загруженность, вступая в конкуренцию с местными жителями, которые сдают свои квартиры. Люди понимают, что вместо ресторанов с официантами надо открывать столовые. Но одновременно происходит другой процесс. Приезжающие люди приобретают практику посещения альпийского курорта и меняют свои бытовые паттерны. Таким образом они приближаются к идеальной целевой аудитории, под которую изначально была спроектирована вся инфраструктура.

Основные этапы исследования и проектирования общественных пространств

В 2016 году мы проводили анализ косвенного эффекта от благоустройства парковых зон в Москве, сравнивая благоустроенные и неблагоустроенные парки районного значения за пределами третьего транспортного кольца. Проект проводился по заказу архитектурного бюро Kleinewelt Architekten и совместно с Лабораторией стратегических исследований Synopsis Group. Мы разделили все парки на три типа, в зависимости от масштаба, характера прилегающих территорий и удаленности от центра. Первый тип — это парк или сквер, окруженный плотной исторической застройкой. Второй тип — парк на территории с низкой плотностью застройки, но высокой плотностью населения (так застроена большая часть города). Наконец, третий тип — парк как часть большой природоохранной территории. Мы провели социологическое исследование, опрашивая респондентов о их личных предпочтениях, о частоте посещений парка, об их потребительских практиках и сценариях. Помимо опроса мы проводили градостроительный, функциональный анализ районов. Для того, чтобы представить каким образом люди используют территорию и сравнить это представление с результатом социологического опроса, мы анализировали пешеходные маршруты и их загруженность. Кроме того, в качественном и количественном анализе прилегающих районов мы использовали данные открытых источников. Мы рассматривали, каким образом косвенный эффект от благоустройства проявляется через изменение субъективного чувства безопасности, социального капитала (то есть новых социальных связей), через потребительские практики и привычки.

До трёх четвертей местных жителей считают парки наиболее безопасной территорией.

Наличие благоустроенного парка на 30% повышает субъективную безопасность района. В целом москвичи на четверть чаще готовы отпускать детей гулять в парк, чем во двор. Парки способствуют укреплению локальных связей, 84% респондентов готовы знакомиться в парках. После благоустройства парковой территории у людей появляется возможность поддерживать локальную сеть контактов за счёт наличия безопасного публичного пространства недалеко от их места жительства. Наличие благоустроенных территорий рядом с домом позволяет пожилым людям и матерям с детьми дошкольного возраста включаться в активную социализацию, они имеют в полтора-два раза меньше активных социальных контактов в городе, чем другие жители. Большее количество социальных итераций повышает уровень обобщённого доверия и делает людей более открытыми к связям. Социальная открытость и связи служат основой развития сферы услуг и малого бизнеса, не только непосредственно в парке, но и во всем районе вокруг. Люди, имеющие большее число активных контактов, на 40% чаще участвуют в культурных событиях, предъявляют спрос на культурную и развлекательную инфраструктуру, от заведений общественного питания до дополнительного образования.

Благоустройство парковой территории в четыре раза увеличивает число тех, кто готов порекомендовать парк своим друзьям и знакомым. Когда эти люди приглашают к себе друзей из других районов, они с большей степенью вероятности они идут проводить время именно в этом парке. Кроме того, люди, посещающие парк с друзьям и знакомыми, в два раза чаще готовы тратить деньги на развлечения и услуги. Посещение парка совместно со знакомыми повышает средние траты на одного человека на 20%. Также парковая инфраструктура способствует вовлеченности жителей в спортивные активности. В благоустроенных парках люди занимаются спортом на 30% чаще, чем в неблагоустроенных. Парки способствуют появлению сообществ по интересам, спортивных и прочих. Таким образом сервисная инфраструктура влияет в дальнейшем на развитие прилегающих территорий.

Для того, чтобы описать и измерить влияние проекта, надо смоделировать запланированную демографическую ситуацию, культурные и досуговые установки жителей, их экономическое поведение и финансы, мобильность и доступность инфраструктуры. Например, мы проводили исследование для мастерплана жилого района Солнечный в городе Екатеринбург, с этапностью строительства 12–15 лет. (Проект осуществлялся под руководством архитектурного бюро WOWHAUS и совместно с фондом «Социум»). На основе демографической структуры Екатеринбурга мы проанализировали будущий состав его жителей, вычленили наиболее выраженную группу — это подростки. Разным возрастным группам присущи разные поведенческие практики, в сооответствии с этим анализом мы смоделировали будущее использование и функционал территории. Построив коммуникативные связи, учитывая очерёдность застройки, мы проанализировали мобильность людей на этой территории. После анализа у нас появились предпосылки для того, чтобы пересмотреть мастерплан развития территории, которая иначе рисковала превратиться в спальный район. Генеральный план изменить было невозможно, однако в нашем распоряжении были архитектурные и дизайнерские методы гуманизации среды. Районный парк мы насытили недостающим функционалом, уместили в него всю необходимую инфраструктуру.

Облик общественного пространства определяет обычно заказчик — тот, кто имеет наибольший вес, интерес в истории. Но при фокусировке на непосредственном доходе инвестора мы теряем огромное количество аспектов, которые выпадают из процесса проектирования. На уровне использования общественных пространств мы начинаем сталкиваться с борьбой интересов различных групп. Фокус-группа молодых и бездетных людей не приветствует детские площадки. Фокус-группа с детьми говорит о ненависти к велодорожкам. На этом уровне идет поиск компромисса и баланса интересов. Множество факторов начинает складываться в разные функции, размещённые на территории. В зависимости от их размещения они программируют пространство на разные экономические итерации.

Один из показательных примеров того, как исследование переходит в моделирование функционирования территории в долгосрочный период — концепция развития музея-усадьбы «Архангельское» под Москвой. Здесь нам надо было вычленить ту информацию о поведении горожан, которая важна для музейного менеджмента территории. Исследуя культурные практики в городе, мы выявили активное ядро — 85% москвичей в возрасте от 18 до 25 лет регулярно регулярно посещают парки, усадьбы, природоохранные зоны и музеи. Одновременно мы проанализировали социально-демографическую обстановку вокруг территории преобразований. Рядом с усадьбой «Архангельское» есть несколько больших девелоперских проектов, которые начнут реализовываться через несколько лет. Резко возрастет антропогенная нагрузка на территорию усадьбы и парка, мы должны учитывать этот фактор. Наиболее регулярно посещать это место будут жители развиваемых территорий и близлежащих районов.

Моделируя одновременно все доступные нам уровни, начиная с демографии, на основании того, что мы знаем о культурно-досуговых установках разных социальных и возрастных групп, мы можем представить будущих жителей, их мотивационный фокус, предпочтения и поведенческие моменты. Мы можем спрогнозировать их экономическое поведение, и соответственно создать финансовую или инвестиционную модель развития. Все эти данные мы можем получить из одного массива, связанного с анализом культурных практик горожан.

Джентрификация, то есть реконструкция и обновление городской среды, заметно меняет быт и сложившиеся социальные практики людей. Например, благоустройство парка в Бруклине привело к тому, что этот район избавился от криминальной репутации, при том что состав местных жителей и собственников недвижимости остался тем же. В 1970-е годы Бруклин представлял из себя гетто, в котором было небезопасно ходить по улицам. Благоустройство изменило людей таким образом, что они с течением времени стали внимательнее относиться к своей жизни и окружающей их среде. В то же время изменение сложившегося быта и привычек — это травма.

Когда бытовые практики существенно меняются, происходит явление, которое называется диффузией. Это означает, что в первую очередь изменениями начинает пользоваться небольшое количество людей, меньшинство. Прочие люди вовлекаются в новую городскую практику со временем, и на первых этапах изменений возможны конфликты. В то же время, когда в новые практики вовлекается большинство — этим большинством вытесняются те, кто начинал осваивать новые практики в самом начале. Это процесс, который мы наблюдаем в парке Горького. В начале его благоустройства, в период с 2009 года, когда расчищались набережные, строился в 2011 году павильон культурного центра Гараж, формировались новые практики посещения этой территории. Парк начал производить культуру, новые формы досуга, безопасность и комфорт. В последнее время, с значительным увеличением посетителей на этой небольшой территории, парк в большей степени коммерциализируется, и в то же время становится менее комфортным.

У территориального анализа и программирования есть предел возможностей, связанный с изменчивостью объекта исследования с каждой новой формой описания. Это видно на примере многих общественных пространств, которые живут и развиваются. Например Патриаршие пруды — этим летом местные жители неожиданно поняли, что им совсем не нравится жить в столь активном культурном центре. Возникла проблема появления новых экономических агентов на территории и одновременно ее ригидности к изменениям. Местные жители стали воспринимать остальных как мешающих им интервентов. Эта ситуация конфликта могла быть спрогнозирована. В то же время во многом проблему ригидности помогает решить инструмент вовлечённого проектирования, о котором я упоминал, поскольку он предполагает прямую демократию и разделение ответственности. Если вы участвовали в этом процессе проектирования будущих изменений — вы будете разделять ответственность за последствия, к которым эти изменения приведут.

Открытые лекции в рамках воркшопа "Весенний МАРШ 2017".