После защиты диплома я стал преподавать в МАРХи, и это продолжалось 13 лет. В 2012 году в институте я познакомился с Наринэ Тютчевой, которая тогда вела свой курс, она позвала меня в бюро "Рождественка". Мои образовательные практики продолжились в другом формате — воркшопов и интенсивов. По приглашению Оскара Мамлеева я два года я был куратором архитектурного направления на фестивале "Арт-Овраг" в Выксе. Наринэ развивает свои инициативы, работая с архитектурной школой МАРШ.

В программу Минстроя нас пригласил МАРШ лаб. Мы с Мишей Разумовским и замечательной командой сделали два проекта в Суздале, одну заявку подали по номинации "Малые города" (Парк) и вторую по номинации "Исторические поселения" (Зарядье). И, кроме этого, я с своими друзьями и родственниками подготовил две заявки для моего родного города, Осташкова.

Эта программа, «Комфортная городская среда», началась в прошлом году с разговора с региональными властями. Минстрой выделял деньги регионам; сейчас, в рамках конкурса, он выделяет деньги малым городам и историческим поселениям. В этом году более длинная и правильная цепочка — в работе принимают участие не только специалисты, но и муниципалитеты и местные сообщества. А в прошлом году было просто — всех собрали в Казани и три дня эксперты читали губернаторам и представителям региональных центров лекции о том, что такое городская среда. Я представлял на этой встрече бюро "Рождественка".

Я слушал разговоры чиновников в гостинице, где все происходило. Они думали, что им расскажут, как отчитаться за выделяемые деньги, то есть сколько они должны купить лавочек, фонарей, и так далее. Но им рассказывали не об этом. Я, например, рассказывал о практике нашего бюро, о том, как мы работаем с городской средой. Основная идея моего выступления была, что не существует единых правил для любого города.
К примеру, в первый год мы там построили детскую площадку, состоящую из больших букв, образующих слово «Выкса».

И вторая мысль, которую я проводил на форуме — перед проектом и стройкой обязательно надо проводить исследование, а результатом исследования может быть и вывод, что строить ничего не надо.

Все эксперты говорили, в общем, об одном — нужно деликатно относиться к локальным особенностям, общаться с местными жителями, задавая им правильные вопросы. Нельзя сделать один опросный лист и чесать с этим листом по всей России, поскольку в каждом городе есть свои потребности, которые может определить только эксперт. Местные жители и администрации не знают, какие у них есть возможности. Если просто спросить о желаниях, везде ответят, что нужен парк или набережная. — А что вы хотите на набережной, что вы там будете делать? На этот вопрос они не смогут ответить, к ним нужно выходить с предложениями.

К примеру, в первый год мы там построили детскую площадку, состоящую из больших букв, образующих слово «Выкса».

- В общем, да. Программа Минстроя нацелена на налаживание диалога между чиновниками и специалистами в разных областях. И, как я вижу, разговор начинается, растет доверие. В этом сценарии мы, архитекторы, социологи и экономисты, играем сразу несколько ролей. По отношению к муниципалитетам мы выступаем со стороны федеральной власти, и одновременно представляем интересы местных жителей. Бывает, что мы выступаем и как инициаторы городского проекта, как это получилось в Осташкове. И в финале этого диалога приглашенные эксперты выбирают лучшие конкурсные заявки. Эти эксперты не ангажированы, потому что они пришли не со стороны местных муниципалитетов. А инвестор, Министерство строительства, требует не формального отчета, но успешной реализации этой программы. В этом процессе мы, специалисты, являемся связующим звеном.

Сначала я расскажу про "Артель архитекторов". Эта история началась с фестиваля "Арт-Овраг", который проводит фонд "ОМК-Участие". Когда куратором фестиваля стал Олег Шапиро, на фестивале началась архитектурная практика, и меня позвали руководить этим направлением. Мы пришли туда большой командой, со студентами проводили воркшопы, проектировали и что-то строили.

В фестивальной архитектуре есть проблема финансирования. Это короткие деньги. Это всегда один небольшой бюджет и на проектирование, и на реализацию. Чем больше ты возьмешь за проект, тем меньше денег останется на то, чтобы его осуществить. Надо было создать команду, которая была бы заинтересована не финансово, а как-то по-другому.

По аналогии с тем, как раньше люди собирали артели на разные отхожие промыслы, рыболовные, лесозаготовительные и тому подобное, я придумал "Артель архитекторов".

Это такой бренд. Мы собираемся вместе, чтобы выполнить работу, поделить результаты труда, и разойтись. Эта форма идеально подходит для выполнения исследовательских концепций.

Тот, кто приносит проект и собирает артель, становится ее рядчиком. Это человек, который рядится, то есть со всеми договаривается и все организует. Я выступил таким рядчиком два раза, два года в Выксе. В этом году мы собрали артель в третий раз — для того, чтобы подать заявку на конкурс Минстроя от Осташкова. Собрались мы с моим братом Ильей, его женой Настей, друзьями Егором и Лидой. Все любят Осташков, постоянно в нём бывают, а мы с Ильёй до сих пор в нём прописаны.

Мы знали, что будет конкурс. И хотя еще не совсем был ясен формат, сразу пришли с этим предложением в муниципалитет. К сожалению, местные власти не нашли бюджета на разработку, и концепцию мы сделали полностью бесплатно. Мы, конечно, надеемся потом получить от города заказ, но по понятным причинам гарантировать этого никто не может. Но даже если наша заявка победит, и ее реализует кто-то другой, любой отчетный материал по конкурсу должен будет базироваться на нашей идее.

Нет, работу в Осташкове начали раньше, за месяц, когда программа не была еще полностью опубликована Минстроем. Но мы уже знаем, как нужно работать с малыми городами. К моменту, когда был выпущен официальный документ, концепция уже была готова.

Мы, конечно, столкнулись с недоверием со стороны жителей и бизнеса. Нам не удалось найти спонсоров и деньги на разработку концепции, но мы нашли потенциальных инвесторов, которые сказали, что готовы вложиться, если пойдет какое-то движение. Но они должны сначала поверить. Бизнес там справляется сам, властям они не доверяют. Вообще город выглядит так, будто только вчера закончились боевые действия. Он рушится. Там с девяностых продолжается распил всего.

Да. Вообще, в городе чувствуется взаимное недоверие, и вовлечь горожан в совместную работу сложно. Все добрые и радушные, но в то же время помнят плохое, и с объяснимым скепсисом относятся к околовластным инициативам.

С другой стороны, мы чувствовали, что для понимания концептуальных задач вполне хватает сил нашей маленькой команды. Город совсем небольшой, и ты можешь приехать и буквально с каждым пообщаться, за день собрать любую информацию. К тому же в Осташкове довольно активное сообщество людей, которые помнят и любят историю города и готовы проводить экскурсии, говорить о прошлом. Я думаю, что если хотя бы часть этой программы будет реализована, то уровень доверия возрастёт. Деньги у людей есть, поскольку Селигер — это туристическое направление. Если позитивный процесс пойдет, то развитие мы увидим довольно скоро.

Да, мы пригласили всех желающих, это были дни перед пасхой, и пришло человек тридцать. Диалог был странный, но интересный. Есть один активист, который много лет думал над проблемами города. У него уже готовы концептуальные проекты по изменению городской среды, и они прекрасные. Предлагаемые решения — остроумные и экономически оправданные. Власть его никогда, видимо, не слушала. А мы какие-то его идеи начинаем проталкивать постепенно.

Понятно, что каждый город по-своему несчастен. К городам, у которых уникальные проблемы, я отношу Суздаль. Город выглядит как конфетка, а жить там очень сложно. Местные не живут в Суздале, они там ночуют и работают, но никакой сферы услуг для них не существует. Они, например, не могут пойти в кафе. Потому что очень дорого — 600 рублей завтрак, 450 рублей — обед в столовой, 1000 рублей ужин без выпивки. Это при местных зарплатах, которые, как и везде, тысяч пятнадцать. Музей-заповедник живет, принимает в год миллион туристов, инфраструктура изнашивается, чинить ее не на что. Уникальная история — город выглядит благополучным, та его часть, в которой дачи разных людей из Москвы, Владимира. А суздальцы там не могут жить.

В Осташкове по-другому все устроено, там проблемы у всех. Благополучия нигде не видно, зато любой осташковец может пойти, скажем, в ресторан. Вся сфера услуг работает для местных жителей. Два города, похожих по численности (в Суздале девять, в Осташкове четырнадцать тысяч жителей), и две абсолютно разные парадигмы.

Люди не могут жить в музее. Хотя, основное, что мешает малым городам развиваться — это наша система налогообложения. У муниципалитетов почти нет доходов. Они получают доход от сдачи в аренду, либо от продажи муниципальной недвижимости, которой не так много, и которая никому не нужна, если город не развивается. Другой, устойчивый, источник дохода — это налог на доходы граждан, но большая часть из этих поступлений отправляется в федеральный бюджет, существенная часть платится в региональный центр, и муниципалитету остаются совсем копейки.

Города, которые успешно привлекают туристов, находятся в ненамного лучшем положении. Туристы почти не оставляют муниципалитетам деньги, но изнашивают инфраструктуру. Да, местным жителям, местным предпринимателям нужны туристы — они снимут дом и пойдут в ресторан, купят какие-то изделия местного промысла, пироги или рыбу на центральной площади. Такой локальный бизнес будет развиваться и приносить городу налог на свои доходы, но этот ресурс очень ограничен. Ресторанов и гостиниц не может быть бесконечно много. Индивидуальные предприниматели не платят НДФЛ, к тому же любой гражданин будет уклоняться от уплаты налогов, поскольку он не видит возврата этих денег в виде нового асфальта, ремонта фасадов старых зданий, и так далее. Свои крошечные доходы муниципалитеты тратят на залатывание дыр в бюджете.

По аналогии с тем, как раньше люди собирали артели на разные отхожие промыслы, рыболовные, лесозаготовительные и тому подобное, я придумал "Артель архитекторов".

Проблема в том, что любое современное производство не требует большого количества работников. Чем эффективнее производство, тем оно безлюднее. В Осташкове на старом кожевенном заводе работает множество людей, а если его модернизировать, там останется пятьдесят или сто рабочих мест. Это патовая ситуация. Города и директора этих предприятий будут настойчиво сохранять статус-кво, производить на архаичных станках мало кому нужные изделия, куда-то их продавать за любую цену, только чтобы сохранить рабочие места с минимальной зарплатой.

Есть еще решение, которое бы помогло наполнить бюджеты. Города бы могли ввести туристический налог, как в Европе. Получать процент с каждого чека, с гостиничного или ресторанного счета. Потому что турист готов заплатить этот налог, он приехал тратить деньги на отдых. Деньги с туристического налога оставались бы в городе. И местные предприниматели могли бы спросить с администрации — а где тротуары, где дороги, где парки, где все то, за что мы вам платим. Мэры некоторых городов объединяются с этой мыслью и пытаются донести ее до федеральной власти.

В этом году Осташкову дали два миллиона из регионального бюджета на ремонт дорог. Это ничто. Вот муниципалитет и делает, как может, «ямочный» ремонт на эти два миллиона. Доверие к местным властям падает. Если не будет структурных изменений — можно продолжать проводить подобные программы и конкурсы, возвращать деньги городам через Минстрой, но ситуация будет оставаться прежней. Парки через три-четыре года опять зарастут крапивой, поскольку эксплуатировать их будет некому и не на что. Вообще, сейчас все проектируют парки, это такая больная тема. Все хотят парки.

Модная, но поэтому и болезненная. Я не думаю, что это всегда правильный ответ на запрос местных жителей. Понятно, что нужны рекреационные зоны, но проблемы городов не в парках. Ведь для того, чтобы гулять в парке, надо сначала до него дойти. А до него зачастую невозможно добраться, если ты хочешь кататься там на велосипеде или гулять с коляской, или туда придется ехать на такси или на автобусе. Поэтому для Осташкова мы разработали не парки, но два проекта, которые меняют качество существующей среды. И эти концепции, на наш взгляд, должны стать драйверами экономического развития, привлечь инвесторов.

В номинации "Малый город" мы сделали проект восстановления главного бульвара. Это старинная улица, которая названа по имени мифического основателя города, рыбака Евстафия (он же Осташко). В девятнадцатом веке на ней жили самые богатые люди, и она носила название Миллионная. Эта улица связывает центр города и Чайкин берег, побережье, на котором рекреационная зона, городской пляж и монастырь. Сейчас бульвар заброшен и зарос лопухами. Многоквартирные дома восемнадцатого и девятнадцатого веков остались без хозяев и разрушаются, из большинства людей выселили.

Бизнес никак не осваивает эту часть города, он сфокусирован на других территориях, где есть транзит туристов. В исторической части нет сервисов, и туристы проезжают насквозь, не останавливаясь. Это серая зона между центром города и побережьем Селигера с гостиницами, турбазами и причалами для судов.

Миллионная — самая широкая улица города, и мы хотим сконцентрировать пешеходные потоки на ней. Если сделать бульвар вновь удобным для пешеходов, то по нему будет основной транзит между активным берегом и центром, и туда вернется жизнь. Мы приведем на эту улицу людей, и бизнес среагирует на их наличие — появятся кафе и прочее. Резюмируя, наше первое предложение — это проект по переносу фокуса внимания бизнеса и туристов в историческую часть города, путём воссоздания важнейшей связи.

Второй проект менее очевидный, но более остроумный. Есть несколько памятников архитектуры федерального значения, которые практически разрушены. Например, дом архитектора Суравкова, у которого в девятнадцатом веке была строительная компания. Это был мастер, его стиль узнается и в городе, и в районе. Он построил в округе 25 храмов и очень красивые каменные дома, ставшие предметом гордости Осташкова. В доме Суравкова в советское время был почтамт, гостиница, потом ресторан, сейчас он превратился в руину.

Таких городских усадеб множество, и они погибают. Мы предлагаем программу их активации и спасения, для начала шести самых важных и знаковых. Выделяемые Минстроем конкурсные 50 миллионов — этого слишком мало для реставрации. На эти деньги мы предлагаем провести зачистку и консервацию этих руин, и включить их в городскую жизнь, запустив внутрь ивент-программы. Ведь муниципалитету неинтересно просто зафиксировать памятник, если он не будет как-то участвовать в городской жизни.

При этом мы не проводим их реконструкцию, никак не изменяем их конфигурацию. И в каждом из этих памятников мы размещаем дорожную карту по его активации. Любой потенциальный инвестор, а они есть, но они в растерянности и не знают, как действовать — любой инвестор, зайдя в эту руину, прочтет какие этапы и согласования нужно пройти, какие исследования и изыскания провести, как сделать проект и сколько потребуется времени и денег, чтобы запустить там какой-либо бизнес.

Да. И на плакате написано все, что можно сделать с этим памятником. Вот ты туда пришел, и можешь купить это здание или взять в аренду, в зависимости от его статуса, и можешь устроить в нем определенный бизнес-проект за определенные деньги и сроки. Эта яркая концепция. Как я сказал, в нашей концепции этих площадок шесть, хотя таких домов несколько десятков, фактически это весь исторический центр города. Но если хотя бы несколько из них активировать таким образом, то они прозвучат и включатся в туристические маршруты.

Невозможно изменить систему сверху, не имея запрос снизу. Любые реформы будут вести в тупик, пока они не отвечают конкретным и конструктивным требованиям жителей. Программы соучастия помогают людям осознать и сформулировать эти требования.

К примеру, по итогу конкурса они сформулированы в конкретной конкурсной заявке. Это профессионально составленный документ. Такого никогда раньше не было.

Есть активные люди, которые переживают за город и общую среду обитания, как тот осташковский активист, местный художник и изобретатель, про которого я рассказывал. Он не может прийти в приемную мэра, потому что его не пускают, он, наверное, просто дресс-код не проходит. А у него есть конкретные идеи. Таких людей по стране тысячи. Вот эта программа помогает собрать их предложения и профессионально донести до тех людей, которые принимают решения.

И поднять все наболевшие вопросы, про налогообложение в том числе. Когда люди видят, на что идут их налоги, когда они понимают, что их деньги не украли, потому что красть не с чего — они начинают больше доверять своим местным властям, верить в общие инициативы. Работа с малым городом продуктивна, потому что это единая структура. Ты можешь увидеть эту структуру целиком и пообщаться с каждым из лидеров мнений. И если дать им возможность и инструменты для консолидации, то и сверху будет реакция, обратная связь. Это эволюционная, неизбежная история.

Интервью с архитекторами-участниками Конкурса Минстроя РФ об их персональном опыте в соучаствующем проектировании, о перспективах развития малых городов, о том, какие вопросы стоят перед властями, местными жителями, проектировщиками, и о путях их решения.